Митрополит Екатеринбургский и Верхотурский Евгений провёл «прямую линию» в эфире ОТВ. В течение двух часов он отвечал на самые острые вопросы жителей Свердловской области.
Почему Вы поддерживаете аборты на законодательном уровне и вывод их из обязательного медицинского страхования? Что делать несовершеннолетней женщине? Что делать, если есть угроза жизни плода и ей самой?
Церковь всегда за жизнь. За то, чтобы люди рождались, росли, не болели, жили полноценной, здоровой, счастливой жизнью. Когда мы слышим о том, что ребёнок, у которого уже бьётся сердечко, шевелит ручками, а по решению родителей приговаривается, это становится детоубийством. Конечно, благословлять это мы не можем. Разговариваем с законодателями, чтобы регулировать эту сферу.
Существует статистика. Есть определенный процент решений по абортам по медицинским показателям, например, когда есть вероятность смерти мамы и плода, страшные генетические болезни. Но у нас всего лишь 3% показаний по медицинскому аборту, но 97% – это добровольный аборт. По цифрам 2019 года, в нашей стране таких больше 1 млн случаев. Значит 970 тыс. человек могли родиться в нашей стране – это большой город, как один Новоуральск по населению. Вот за один год у нас мог бы появиться Новоуральск. Каждый год бы появлялся город, если бы абортов не было. Это врачи, учителя, воины, инженеры, художники, это наш народ. Конечно, церковь за то, чтобы наш народ не умирал на фоне рождения других народов.
Некоторые женщины, совершающие аборты не по медицинским показаниям, потом приходят в церковь, просят покаяния, спрашивают, как дальше жить, понимают свою ошибку. Мы им помогаем, поддерживаем, мотивируем на дальнейшую жизнь.
Отмечу, тема выведения абортов из обязательного медицинского страхования обсуждалась, но Святейший Патриарх на выступлении в Госдуме сказал не столько о выведении из системы ОМС, сколько о том, чтобы аборты, как медицинская операция, выполнялись госучреждениями, а не частными клиниками. Учреждениями, которые находятся под более серьезным контролем и соблюдают законодательство, которое есть. Сегодня речь идёт о выведении абортов из частных клиник.
Как Вы относитесь к идее введения уроков секспросвещения в нашей стране?
Я думаю, что отношение мужчины и женщины не надо упрощать до уровня физиологии, вопросов спаривания. Мы должны говорить о любви, культуре жизни, есть такое слово любовь. Если подразумевать под любовью только физические движения – это неправильно. Уроки секспросвета – это рассказы детям, как необходимо безопасно совершать половой акт. Детские непроплаченные психологи говорят о том, что есть понятие возрастной психологии. Ребёнку что-то нужно знать о его психике, а что-то неполезно, небезопасно. Книги, фильмы промаркированы не просто так. О том, как пользоваться контрацептивами, – это вещи, о которых не принято говорить. При изобилии соцсетей те, кто интересуется, он найдет.
Я бы такие уроки проводил с родителями о том, как они могут рассказать детям о таких тонких, непростых вопросах. Думаю, что вот это правильно. Думаю, на встрече родителей с детским психологом, они найдут много интересного. Может быть, даже для отношений в своей семье.
Про гомосексуальность и ЛГБТ
Церковь старается ничего не придумывать. Церковь говорит о том, что бог открыл людям. В Библии черным по белому написано: отношения между мужчиной и женщиной в браке являются благословением. Отношения иные – понимаем, о чём говорим, являются мерзостью перед лицом божьим. Если человек считает себя самодостаточным, может сам решать свою судьбу, – может иметь другое мнение, но церковь следует божьим заповедям. Церковь сохраняет традиционные и единственно верные отношения к браку – это союз мужчины и женщины.
Что касается гомосексуальных отношений, как неких генетических повреждений. Я знаю, есть наука психиатрия. В течение десятилетий развития он свидетельствует о том, что гомосексуализм – психическое нарушение, как шизофрения, аутизм. Есть специалисты, которые помогают справиться с такими нарушениями. Не могу представить себе парад аутистов или шизофреников. Мы выведем их из больницы и будем демонстрировать их повреждение, их несчастье и беду. Зачастую в Европе подобные парады и представления – это шоу. Заплатили – пошёл. Кого хочешь исполни, кого хочешь сыграй.
Мне стало интересно, насколько часто акта\уален вопрос ЛГБТ? Я в Google набрал: «Сколько в мире ЛГБТ?» По испанской какой-то статистической компании на 2017 год – это 0,06% населения, чуть меньше 5 млн человек.
Церковь открыта к любому человеку. Если он придёт популяризировать своё нарушение, генетическую повреждённость, конечно, мы попросим их удалиться. Если он придёт с просьбой о помощи, к нему будет отношение, как и к любому, кто пришёл покаянием. Будем стараться помочь ему преодолеть такую зависимость. Как священник, я не один раз встречался с такими людьми на исповеди. Им плохо и они просили помощи. Помочь им получилось.
О специальной военной операции
Моя позиция: мы должны нашему государству. Кто-то говорит, что оно плохое. Послушайте, если родились здесь, выросли, получили образование, научились читать и писать, получили профессию, имеем работу, у нас есть кусок хлеба на столе, на нас сегодня не падают бомбы и ракеты, не наступают моджахеды. Государство сохраняет свои функции по отношению к людям. Сегодня мы живы, потому живо государство. Если государство сегодня говорит, что мы должны защитить его интересы, обязаны. Мы много что получили от государства и должны защитить интересы.
Был независимый грамотный политик Отто фон Бисмарк. Он сказал: «Если провести эксперимент и насыпать в банку 100 черных муравьев, потом 100 красных, а потом закрыть банку. Что произойдет? Ничего. Но если банку начать трясти, то муравьи начинают пожирать друг друга. Вопрос: кто виноват, что муравьи начали друг друга пожирать? Муравьи? Виноват тот, кто трясет банку». Мы в такой ситуации сейчас. Вот когда начинают нас сотрясать, как на Украине. Когда начинают сотрясать – это внешнее воздействие, это провокация, которая намерена создана. И мы отвечаем на эту провокацию, мы заложники этой ситуации. Убеждён, что решения нашего руководства может быть не совершенны, так как идеальных решений нет, но были необходимы, и нам нужно действовать в соответствии с этими решениями.
О противниках СВО в Украине
Мы таких людей принимаем, разговариваем. В первую очередь я несу ответственность за священников. Если я вижу, что есть священник, который очень смущается происходящим и отношением церкви к этому, мы с ним встречаемся, но чтобы не навязать ему позицию, а понять, какие источники читает, чем руководствуется, знает ли он позицию церкви. Недавно пришёл священник, которому противилась СВО. Он ответил, что не читал и не слышал мнение патриарха, официальных документов. После прочтения вижу, что он задумался. Люди начали думать. Это свойственно человеку.
О переименовании городов в Украине
Я не в восторге от того, что происходит. В советское время им были даны яркие коммунистические имена, улиц сомнительных героев. В рамках декоммунизации, например, Украина вернула прежние имена. Всякое дело должно быть разумным. Когда родители дают имя ребенку, они свободны в том, как назвать своего ребёнка. Народ свободен в своем выборе называть город, улицу, проспект тем именем, которое он желает, которое соответствует мировоззрению народа. У нас прекрасные исторические названия городов, улиц. Я бы не стал ограничивать наш народ. Мы можем давать новые названия.
Считаю, что подход к наименованию улицы, села, должен быть разумным. Мы должны собрать умных и уважаемых людей, посоветоваться, найти такое имя, которое стало бы объединяющим для людей, живущих на этой территории. Мы не должны воевать за возвращение к старому, мы можем найти новые имена.
Нужно ли наказывать детей
Слово «наказание» со старославянского – «научение». Если ты можешь научить ребёнка словом, собственным примером, если ты можешь наказывать с любовью – делай так. В доме должен быть ремень, но он должен висеть на стенке. Ребёнка не нужно бить, но он должен понимать, что есть некая опасность наказания. Тут очень тонкая грань. Я против насилия над детьми, когда родитель пользуется, что он больше, старше и сильнее, причинять боль ребёнку, это травмирует ребёнка. Когда он понимает, за что его наказывают, это одно, а когда нет – это ужасная ситуация.
О пандемии COVID-19 и вакцинации
Вопросов много. Пандемия в нашей стране закончилась 24 февраля 2022 года. Безусловно, это болезнь, она унесла много жизней, врачи в красных зонах совершили подвиги. Но тот психоз, созданный вокруг болезни, он оказывал своё губительное влияние. Каждая новость только об одном. Когда появились QR-коды – я не против компьютерной технологии, сам ими пользуюсь – но, когда нет прямой связи между наличием такого кода и наличием или отсутствием у тебя опасности, которую ты можешь представлять для окружающих людей. Что подергаются некому социальному эксперименту, который не обеспечен законодательно, когда проводится на фоне болезни и смерти, это еще более усугубляет ситуацию.
Вакцинация во время пандемии по миру вызывала у меня много вопросов. Я искренне переживал и молился за тех учёных, кто разрабатывал вакцины. Но ответа на вопрос об эффективности и безопасности, подтверждённый наукой, я не нашел. По итогам того, что происходило, прививку я не поставил, советовался с врачами. Принял своё решение.
О Шигирском идоле
Мне доводилось бывать в Греции, Афинах, где посещал руины языческих храмов, Аполлона, Артемиды. Интереснейшие места, изучены учёными, протоптаны туристические тропы – это объект культурного наследия, истории. Я не видел, чтобы кто-то использовал эти храмы по назначению, чтобы туда приносили кошек и собак, резали их там. Человечество воспринимает это как культурный объект, который нужно сохранить, а не как религиозный. Шигир – это уникальный памятник. Я думаю, что десятилетия он будет изучаться. До сих не установлено, что это: скульптура чьей-то бабушки, палка-копалка, прялка или объект религиозного культа.
Надо изучать. Но сегодня культа из этого делать не надо. Мы же пням не поклоняемся, люди XXI века, должны цивилизованно относится к этому артефакту. Что общего между идолом и Екатеринбургом? Зачем это нужно? Я бы не стал делать Шигира символом Екатеринбурга. Для меня это необъяснимая логика.
О заработной плате священника
Не в первый раз отвечаю на этот вопрос. Зарплаты священников должны соответствовать средней по муниципалитету, региону. В Екатеринбурге священник получает 30–35 тыс. рублей. Когда я называю эту цифру, люди спрашивают: «А че так мало?» Зарплата соответствует зарплате учителя Екатеринбурга.
Об автомобилях рядовых священников
В Епархии служит 338 священников. Скажите, а сколько у них автомобилей? Ответ последовал: 217. Хорошо, это много или мало? По данным Росстата, в нашем регионе на душу населения на 800 человек – 430 автомобилей. На одного священника 0,68 автомобиля. Немного больше, чем в среднем по региону. В Екатеринбурге меньше, чем в регионе, потому что в городе развитая транспортная среда.
Самым распространенным авто является семиместные «Лада-Ларгус», потому что священники имеют многодетные семьи. Попа на «Мерседесе» в нашем регионе я не встречал. У перемещаюсь на автомобиле Skoda без золотых колёс, ездит и ездит. Не хочу искушать людей. Мне не надо, чтобы люди плевали мне в спину. В стране тяжелая ситуация, мы должны вместе её разделить. И мне не стыдно, на каких авто перемещаются наши священники.
О церкви, блогерах и интернете
Священник – это как доктор. И к тому и к другому мы обращаемся за помощью. Есть такое явление как телемедицина, это нормально, очень многим помогает. И обращение священника к людям через интернет – нормально. Но есть вещи, которые по сети сделать невозможно. Человек должен быть квалифицированным, врач должен быть врачом, а блогер должен быть человеком компетентным, не должен быть фейком. Есть вещи, которые сделать онлайн невозможно: например, нельзя сделать операцию, наложить гипс. Можно получить направление, а потом обратиться в спецучреждение. Священник может дать совет. Но нельзя по интернету покрестить, обвенчать или отпеть. Что касается трансляций богослужений: есть кулинарные программы, там готовят пищу, там все очень красиво, но если смотреть только эти шоу, можно умереть с голоду.
О том, где построить храм Святой Екатерины
С уважением отношусь к результатам опроса горожан, где построить храм Святой Екатерины. Я согласен, чтобы храм был на месте Приборостроительного завода.
